Затерявшиеся во времени - Страница 63

Если бы сейчас можно было увидеть собственную тень, Райан и ее бы испугался.

Глубоко и неслышно вдохнув воздуха, он побежал дальше.

Двигаясь с такой скоростью, он мог легко избежать приставаний страшного бродяги.

В тот момент, когда он уже почти поравнялся с бродягой, он услышал слова:

– Не знаю я радости большей, чем в сердце своем воспеть хвалу тебе, о Господь мой, любовь моя...

Господи,подумал Райан, погружаясь в волны ужаса. Опять все начинается сначала...И он побежал еще быстрее, чувствуя, как его желудок медленно поворачивается под рубашкой с одного бока на другой.

За его спиной бродяга торжествующе поднял бутылку и завопил:

– Так станем же петь о Христе под музыку благозвучную. Его любовь победит все сущее. Так станем же жить в любви и помрем в ней же!

Дерьмо, о какое дерьмо...

Райан задержал дыхание. В любой момент бродяга мог накинуться на него, схватить и уволочь под кусты.

– Погоди!.. Погоди!.. – заорал бродяга. – Нам надо поговорить!.. Выслушай же слова мои... Я знаю тебя. Я тебя знаю.

Райан мчался еще быстрее, в ужасе тряся головой, его дыхание вылетало изо рта с какими-то всхлипами.

– Слушай меня, – вопил бродяга. – Ты должен покинуть ту дыру в земле... Недреманное Око! Если не покинете – всем вам смерть. Слышишь ли ты это, друг мой? Ох! Вы все помрете!

Стараясь не слышать воплей, Райан бежал вперед.

4

Со своего насеста на дереве Николь Вагнер осторожно поглядывала вниз сквозь завесу листвы. На земле, не сводя с нее глаз, лежал Босток. В сумраке его лицо казалось светлым и светящимся, так что Николь даже вообразила, что это луна, лежащая на темной земле. Его глаза казались тенями на этом светлом лике.

Николь думала, не заснул ли он, держа поперек груди свой железный скипетр?

Она прикинула, не спуститься ли ей с дерева, чтобы попытаться бежать, но тут услышала, как он цокает языком. Он даже погрозил ей пальцем, как бы говоря: не беспокойся, детка, я о тебе хорошо позабочусь.

С ее высокого наблюдательного пункта она видела даже черные пятна на земле, сломанные стебли травы и помятую крапиву там, где Босток волочил в кусты труп Пиккеринга.

Николь ощущала, что ночной холод сжимает ее, подобно тому, как ледяная рука сжимает бьющуюся ночную бабочку. Взяв шкуру гориллы, она уткнулась в нее лицом, прижала к груди синтетический мех и стала молиться своему ангелу-хранителю.

5

Райан Кейт уже не шел по прямой. Он двигался длинными зигзагами и при этом что-то бормотал под нос. Частые всхлипы сотрясали его тело, так что ему иногда приходилось останавливаться. Тогда он отвинчивал крышку бутылки бренди, которую купил в каком-то подозрительном магазинчике на окраине города.

Он был так пьян, что ему все казалось, будто он вот-вот начнет блевать. И все-таки ему удалось удержать выпивку в себе. Алкоголь уже пел свои песни в его крови.

В ночном небе загорались звезды. Вокруг редких фонарей бесшумно скользили летучие мыши.

– Вершина Мира, ма, – хрипло говорил он. – Я и есть Вершина Мира!.. Нет, никогда... это Кегни, – бормотал он, занятый сейчас тем, что повторял роль, которую играл как «сопровождающий» в течение многих, очень многих часов, дней, лет и один Бог знает чего еще... Он икал.

Все еще двигаясь зигзагами, он то выходил на дорогу, то утыкался в середину зеленой изгороди. Он говорил себе:

– Мое имя – Оливер Харди... Рад углубить... нет, служить... – Он хихикнул, но смех прозвучал как карканье. Да еще механическое. Он наткнулся на железный столб и стукнулся об него лбом. – Ах! – кричал он, потирая ушибленное место. – О Гавриил, протруби в свою трубу!

6

В кабачке, стоявшем в самом конце подъездной дороги, ведущей от шоссе к амфитеатру, за столом сидели Зита, Ли и Сэм. Джад уже ушел – отправился пешком к своей лодке, где его ждала жена.

– Никогда еще не была так голодна, – говорила Зита, глядя, как служанка несет тарелки с йоркширским салатом. – Первый глоток покажется амброзией.

Сэм усмехнулся:

– Хочешь верь, хочешь нет, но мы не ели целых двадцать лет.

– Именно так я себя и чувствую.

Сэм смотрел, как она берет нож и вилку, как отрезает треугольный кусок йоркширского окорока.

– Мальчики, я просто мечтаю о том, чтобы узнать его вкус.

Она поднесла вилку к губам.

В этот момент Сэм ощутил, как потрескивает его кожа, будто заряженная электричеством. Отрезанные суставы горели. Он успел лишь выдавить из себя:

– О Господи...

Кабачка больше не было. Исчез.

Глава 22

1

Сон состоял из одних огней. Зеленые огни, белые огни, красные огни, лазоревые, малиновые, розовые. Электрические вспышки всех цветов и всех оттенков. Цвета пульсировали, смешивались, из них создавались разноцветные полосы, они ветвились, образуя цветные вены и артерии, порожденные цветными лучами.

Девушка-призрак тихонько напевала:

Выходите вечерком, выходите вечерком, девушки Буффало...

Сэм мигнул и широко открыл глаза.

Свет исчез. Огней больше не было. Перед ним лежал амфитеатр. Сэм сидел в одном из верхних рядов.

Амфитеатр был пуст, разумеется, если не считать человека, который висел на кресте, стоявшем в центре арены. И снова Сэм увидел огромные шипы, проткнувшие насквозь мясистые части тела распятого. Они удерживали его на кресте, как булавки бабочку, пришпиленную к картону.

Сэм попытался проснуться, но это походило на ощущения пловца, оказавшегося на огромной глубине и понявшего, что вернуться на поверхность он не может. Будто какое-то водяное чудовище тянет тебя за ноги. Сэм ощущал, что в легких не осталось воздуха и что колоссальная тяжесть уже ложится на его сердце.